Плано Карпини

Миссия Плано Карпини выехала из Лиона 16 апреля 1245 года. Посольство было снабжено буллой Иннокентия IV, адресованной «царю и народу тартар». В этой булле Папа порицал монголов за их вторжения в христианские земли и увещевал воздержаться от подобных походов в будущем и принять христианство. В апреле 1246 года посольство, доехав до Волги, прибыло в ставку Бату, который не принял послания, адресованного Великому хану, и отправил миссию в Монголию. Там послы Папы стали свидетелями возведения на престол великого хана Гуюка. В ставке Гуюка они прожили почти четыре месяца и были отправлены обратно 13 ноября 1246 года.

Осенью 1247 года Плано Карпини прибыл в Лион, где и представил Папе ответ Великого хана Гуюка и свой отчет о путешествии. Этот отчет стал одним из важнейших источников информации о монголах и других восточных народах для европейцев того времени.

Плано Карпини вполне справился с поставленной перед ним разведывательной задачей, но главную задачу миссии выполнить не удалось. Отказываясь рассматривать папский призыв стать миролюбивым христианином, Гуюк в ответной грамоте предложил Папе и королям лично явиться к своему двору для изъявления покорности, поскольку «силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, кончая теми, где заходит» пожалованы Чингис-хану и его потомкам. В этой фразе выражена идеология чингисидов, претендовавших на мировое господство. Таким образом, претензии католической церкви на вселенскую власть натолкнулись на другую доктрину создания мирового правительства.

Грамота Гуюка была обнаружена П.Каралевским в 1920 году в архиве Ватикана. Чуть позже ее текст с переводом и комментариями опубликовал П. Пельо.

Послание Гуюка имеет размеры 112 на 20 см. и написано на бумаге персидским языком:

« Силою Вечного Неба (Тенгри) наш, хана Великого улуса и Вселенной, приказ.

Это приказ, посланный великому папе, чтобы он его знал и понял.

После того, как держали совет в [...] области Karal, вы нам отправили просьбу о покорности, что было услышано от ваших послов. И если вы поступаете по словам вашим, то ты, который есть великий папа, приходите вместе сами к нашей особе, чтобы каждый приказ Ясы мы вас заставили выслушать в это самое время.

И еще. Ты сказал, что если я приму крещение, то это будет хорошо; ты умно поступил, прислав к нам прошение, но мы эту твою просьбу не поняли.

И еще. Вы послали мне такие слова: «Вы взяли всю область Majar (венгров) и Kiristan (христиан); я удивляюсь. Какая ошибка была в этом, скажите нам?» И эти твои слова мы тоже не поняли. Чингис-хан и Хан послали к обоим выслушать приказ Бога (Тенгри). Но приказа Бога эти люди не послушались. Те, о которых ты говоришь, даже держали великий совет. Они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. В этих землях силою Вечного Бога люди были убиты и уничтожены. Некоторые по приказу Бога спаслись, по его единой силе. Как человек может взять и убить, как он может хватать (и заточать в темницу)?

Разве так ты говоришь: «Я христианин, я люблю Бога, я презираю и.. . » Каким образом ты знаешь, что Бог отпускает грехи и по Своей благости жалует милосердие, как можешь ты знать Его, потому что произносишь такие слова?

Силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где заходит, пожалованы нам. Кроме приказа Бога так никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно: «Мы станем вашими подданными, мы отдадим вам все свое имущество». Ты сам во главе королей, все вместе без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу Бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете (нашими) врагами.

Вот что вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет? Одному Богу это известно. (11 ноября 1246 г.) ».

Отрывки из отчета Плано Карпини о своем путешествии:

«Они веруют в единого Бога, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений, однако они не чтут его молитвами или похвалами, или каким-либо обрядом. Тем не менее у них есть какие-то идолы из войлока, сделанные по образу человеческому, и они ставят их с обеих сторон двери ставки и вкладывают в них нечто из войлока, сделанное наподобие сосцов, и признают их за охранителей стад, дарующих им обилие молока и приплода, скота.» ([4], с. 28).

«Надо знать, что они не заключают мира ни с какими людьми, если те им не подчинятся, потому что, как сказано выше, они имеют приказ от Чингис-кана, чтобы, если можно, подчинить себе все народы.» ([4], с. 55).

«Там было более четырех тысяч послов в числе тех, кто приносил дань, и тех, кто шел с дарами султанов, других вождей, которые являлись покориться им, тех, за которыми они послали, и тех, кто были наместниками земель. Всех их вместе поставили за оградой и им подавали пить вместе; нам же и князю Ярославу они всегда давали высшее место, когда мы были с ними вне ограды. Если мы хорошо помним, то думаем, что пребывали там в довольстве четыре недели, и мы полагаем, что там справляли избрание, но там его не обнародовали. И об этом можно было догадываться главным образом потому, что всякий раз, как Куйюк выходил там из шатра, то, пока он пребывал вне ограды, пред ним всегда пели, а также наклоняли какие-то красивые прутья, имевшие вверху багряную шерсть.» ([4], с. 75).

«Там Куйюк должен был воссесть на престол в день Успения нашей Владычицы, но из-за выпавшего града, о котором было сказано выше, это было отложено. Шатер же этот был поставлен на столбах, покрытых золотыми листами и прибитых к дереву золотыми гвоздями, и сверху и внутри стен он был крыт балдакином, а снаружи были другие ткани. Там пробыли мы до праздника блаженного Варфоломея, в который собралась большая толпа и стояла с лицами, обращенными к югу. Были некоторые, которые находились от других на расстоянии полета камня, и продвигались все дальше и дальше, творя молитвы и преклоняя колена к югу. Мы же не желали делать коленопреклонения, не зная, творят ли они заклинания или преклоняют колена перед Богом или кем другим. Это они делали долго, после чего вернулись к шатру и посадили Куйюка на императорском престоле, и вожди преклонили пред ним колена. После этого то же сделал весь народ, за исключением нас, которые не были им подчинены.» ([4], с. 76).

Le franciscain Jean de Plan Carpin (Plano Carpini), âgé de 63 ans, est envoyé en mission par la route du nord qui passe par la Russie. Il est porteur des deux lettres et de l'encyclique Cum simus super datée du 25 mars, qui invite les églises orientales à s’unir à Rome2.

Le 16 avril 1245, il quitte Lyon en compagnie d'Étienne de Bohème, à destination de Kiev. À Breslau, Benoît de Pologne se joint à la mission pour servir d'interprète. Ils quittent Kiev le 3 février 1246 et rencontrent Batu, premier khan de la Horde d'or, le 4 avril, à Saraï, sur la basse Volga. Ils gagnent ensuite la capitale de l’Empire mongol, Karakorum qu'il atteignent le 22 juillet 1246.

Jean de Plan Carpin est présent à la grande assemblée, qui désigne Güyük comme nouveau grand khan. Jean lui remet les lettres du pape. Dans sa réponse à la lettre du pape, Güyük demande la soumission des souverains chrétiens et les invite à venir rendre hommage au pouvoir mongol.

Quelques mois plus tard, la légation est de retour de ce périlleux voyage, que personne n'avait fait avant.

Jean de Plan Carpin

En1245, le pape Innocent IV rédige deux lettres : les bulles Dei patris inmensa , une exposition de la foi catholique pour le peuple des Tartares datée du 5 mars et Cum non solum, un proteste contre les attaques des Mongols contre les chrétiens et une proposition de paix datée du 13 mars et envoie simultanément quatre ambassades.

Voici un extrait de la lettre du Grand khan Güyük au pape romain Innocent IV datée du 11 novembre de 1246 :

« Dans la force de Dieu, depuis le levant jusqu’au ponant, tous les territoires nous ont été octroyés. Sauf par ordre de Dieu, comment quelqu’un pourrait-il rien faire ? A présent, vous devez dire d’un cœur sincère : nous serons vos sujets, nous vous donnerons notre force. Toi, en personne, à la tête des rois, tous ensemble sans exception, venez nous offrir service et hommage. A ce moment-là, nous connaîtrons votre soumission. Et si vous n’observez pas l’ordre de Dieu et contrevenez à nos ordre, nous vous saurons nos ennemis. »

Extraits de Relation du voyage de Jeau du Plan Carpin  :

« Pour ce qui est de leur religion, ils croient un Dieu créateur de toutes choses, tant visibles qu'invisibles, qui donne les récompenses et les peines aux hommes selon leurs mérites ; cependant ne l'honorent pas par aucunes prières et louanges, ni par aucun service ou cérémonie. Ils ne laissent pas d'avoir des idoles de feutre faites à la ressemblance des hommes, qu'ils placent de chaque côté de la porte de leur logis ; au-dessous il y a je ne sais quoi de même étoffe, en forme de mamelles, et ils croient que c'est ce qui garde leurs troupeaux et qui leur donne du lait et des petits. » ([4], p. 28).

« Il est à savoir premièrement, que jamais ils ne font paix avec personne qu'il ne se soit soumis à eux, suivant le commandement que Gengis Khan leur a laissé de subjuguer toutes les nations du monde. » ([4], p. 55).

« Il y avait plus de quatre mille de ces sortes d'ambassadeurs et députés, tant de ceux qui portaient des tributs et des présents, que des Soudans, ducs et autres seigneurs qui venaient ou se rendre eux-mêmes aux Tartares, ou leur prêter obéissance pour leurs maîtres. Ils étaient tous au-dehors de la palissade et de la tente, et on leur donnait aussi à boire. Ils nous donnaient toujours le haut bout à nous et au duc Jeroslaus, quand nous étions tous ensemble en ce même lieu.

Nous demeurâmes là environ un mois ; nous pensions bien que durant ce temps l'élection se ferait en cette assemblée, mais qu'elle n'y serait pas publiée. Il y en avait apparence, sur ce que Cuyné, sortant de sa tente, on chantait devant lui, et quand il sortait dehors on lui faisait la révérence, avec de belles baguettes, ayant au bout une touffe de laine d'écarlate, ce qui ne se faisait à autre duc ou prince quel qu'il fût. » ([4], p. 75).

« Nous fûmes en ce lieu-là jusqu'à la saint Barthélemy, auquel temps il y eut une grande assemblée de toutes parts, et chacun demeurait la face tournée vers le midi. Quelques-uns d'eux demeuraient éloignés à un jet de pierre des autres et faisaient incessamment des prières et s'agenouillaient vers le midi, toujours en s'éloignant davantage. Mais nous, qui ne savions si ce qu'ils faisaient était des charmes, ou si c'était des adorations à Dieu, ou à quelqu'autre chose, nous ne voulûmes pas nous agenouiller comme eux. Après qu'ils eurent été assez longtemps à faire les cérémonies, ils retournèrent vers les tentes, et placèrent Güyük sur son siège impérial, et les ducs fléchirent les genoux devant lui ; et ensuite tout le reste du peuple en fit autant, sinon nous, qui ne lui devions rien et n'étions pas ses sujets. » ([4], p. 76).

« Cela fait, ils posèrent un feutre en terre, sur lequel ils le firent asseoir, lui disant :

— Regarde en haut, et reconnais Dieu, et considère en bas le siège de feutre où tu es assis ; si tu gouvernes bien ton État, si tu es libéral et bienfaisant, si tu fais régner la justice, si tu honores tes princes et barons, chacun selon sa dignité et son rang, tu domineras en toute magnificence et splendeur, toute la terre sera soumise à ta puissance, et Dieu te donnera tout ce que ton cœur désirera ; mais si tu fais le contraire de tout cela, tu seras misérable, vil et comtemptible, et si pauvre que tu n'auras pas même en ta puissance le feutre sur lequel tu es assis.

Après cela, ces barons firent asseoir la femme de Güyük sur le même feutre auprès de lui, puis les élevèrent tous deux en l'air, et les proclamèrent hautement et à grands cris empereur et impératrice de tous les Tartares. Ensuite de cela, ils firent apporter devant l'empereur nouveau un nombre infini d'or et d'argent, de pierreries et autres richesses... , et lui donnèrent plein pouvoir et seigneuries sur tout cela. Mais lui aussitôt en fit comme il lui plut divers présents à tous les princes et seigneurs qui étaient là, et le reste il le fit garder pour soi. Puis ils se mirent à boire, selon leur coutume, et continuèrent ainsi jusqu'au soir. Après on apporta force viande cuite sans sel en des chariots, et tout cela fut distribué par les officiers à un chacun son morceau : au-dessous de la tente du cham, on fit donner de la chair et du potage avec du sel, et cela dura tout le temps de la fête. » ([5], p. 131).

« Le nom de khan est appellatif, et veut dire roi, ou empereur, ou magnifique ; et les Tartares ne donnent ce nom particulier qu'à leur prince, taisant son nom propre. Il prend aussi à gloire de se dire fils de Dieu, et d'être ainsi nommé par les hommes. » ([5], p. 134).

Lettre du Güyük (20x120 cm) trouvé dans les Archives de Vatican

par P. Karalevski (1920)